Э.М.Ремарк "На Западном фронте без перемен"

Прочитанное май-октябрь

YOUNG ADULT BOOK/Перси Джексон и Олимпийцы, Р.Риордан

ВИДЕО-ОТЗЫВ "Мне тебя обещали" Эльчин Сафарли

Плюсы/минусы электронных и бумажных книг.

ГЛАВА 11

Эбигейл

Был вечер, когда я услышала громкие сигналы машины прямо около училища. Моё окно выходило на лицевую часть здания и, выглянув, я увидела те же военные грузовики, которые увозили ребят на полигон рано утром. Они должны были вернуться только завтра вечером, почему так рано, неужели что-то случилось? Я стремительно спускалась вниз по лестнице в коридор, когда услышала крики и возгласы: «Помогите!», «Несите его в медпункт!», «Скорее!». Моё сердце замерло на секунду. Я, перепрыгивая через две ступеньки, побежала к медпункту. Кто-то из ребят был ранен. Марк? Нет, нет. «Держи себя в руках», - пробормотала я сама себе под нос.

Помимо меня к медпункту сбегались все курсанты и работающие в военном училище. Я не могла пробраться сквозь толпу, парни были на голову или две выше меня и заслоняли вход. Я услышала грубый и хриплый голос полковника:

- Несите его на койку. Я не могу дозвониться в больницу.

- Где мисс Роузи? – спросил кто-то из подполковников.

- Я сам её отпустил. Ещё вчера, она поехала навестить мужа, - голос Харрисона был очень взволнованным.

Что там произошло? Кто лежит на койке? Мне надо пробраться через толпу студентов, чтобы дать ответ на эти вопросы! Я стремительно просовывалась в каждую щель, которая образовывалась между людьми. У входа, я увидела Француза и Чёрного, и других парней из шестой роты. Марка среди них не было.

- Пропустите меня! Дайте пройти! – прокричала я.

- Эбби, тебе не стоит это видеть, - Француз пытался остановить меня, думая, что я устрою истерику, как девчонка при виде крови.

- Убери руки, Жак, и дай мне пройти, - не припомню, когда в последний раз я говорила настолько грубо.

Парни расступились, в шоке от моего голоса и я увидела, как ещё четверо, среди которых Умник, Громила, подполковник и Марк, сгрудились возле чьей-то кровати.  Марк в порядке – будто камень с души упал. Его руки были в крови, он придерживал кусок ткани, оторванный от собственной рубашки, на ране Джордана.

- Джордан! О, боже, что произошло? – вырвалось у меня.

- Эбигейл, Жак прав, тебе лучше пойти в свою комнату, - передо мной встал полковник Харрисон.

Я будто озверела! Почему все эти мужики ведут себя со мной так, будто я никогда не видела крови и вот–вот упаду в обморок? Это вывело меня из себя:

- Отойдите, полковник! Если хотите, чтобы ваш солдат остался живым, лучше вам уйти с моей дороги!

Глаза Харрисона расширились, никто не позволял себе так говорить с полковником, в медпункте повисла гробовая тишина. Я обошла полковника, направилась к кровати с раненым.

- Парни, расступитесь, дайте посмотреть, - сказала я строгим голосом.

За одну миллисекунду из простой девчонки я превратилась в опытного врача. Парни послушались и ушли, и только Марк продолжал сжимать рану. Он не смотрел на меня и был так же бледен, как и пострадавший Джордан.

- Что произошло? – повторила я вопрос, но уже с врачебной точки зрения.

- Два пулевых ранения, одно в области живота и кровоточит, хотя я почти смог остановить кровотечение. Ранение сквозное. Второе - в области лёгких и пуля застряла в грудине, - голос Марка дрожал.

Пулевые ранения, застрявшая пуля, выходное отверстие и кровотечение почти остановлено.

- Как долго он без сознания? Когда он был ранен вообще?

- Мы доехали сюда за полчаса, в бессознательном состоянии он около двадцати минут.

Водитель оказался невероятным мастером: доехать за полчаса с места, откуда при нормальной скорости добираться около часа. Это чудо, что Джордан вообще дожил до военного училища, медлить нельзя.

Благо, что в военном училище оборудованн медицинский центр с десятью кроватями, двумя аппаратами давления и сердцебиения, капельницами. Обычно, такое можно делать исключительно в больницах. Я наклонилась к Джоржану, чтобы понять, дышит ли он:

-Дыхание слабое, но он жив!

Я стала подключать все аппараты и капельницу, в шкафчике с лекарствами нашла обезболивающее и ввела его в капельницу.

         - Звоню ещё раз в больницу! – сообщил полковник Харрисон.

         - Нет времени, - громко сказала я. – Я его прооперирую.

         - Вот так заявление, ты вообще кто такая? – прокричал кто-то из парней, стоящих у входа.

         Все стали спорить на мой счёт, но я никого не слушала.

         - Если вы хотите, чтобы Джордан ещё когда-нибудь очнулся, покиньте медпункт и дайте мне работать! – прокричала я, при этом умоляюще посмотрела на полковника.

         Он кивнул и приказал:

         - Быстро все ушли из комнаты.

Все послушались приказа и только шестеро друзей Джордана остались.

- Парни, вам тоже нужно уйти, - сказала я.

Они кивнули мне и грустные ушли, все кроме Марка, закрыв за собой дверь.

Я подошла к Джордану, первым делом решив заняться сквозной раной на животе. Марк стоял на своём месте, крепко прижимая уже бордовую от крови ткань.

- Надеюсь, ты знаешь, что делать, - пробормотал он, впервые взглянув на меня.

- Я знаю.

Я посмотрела на показатели давления – оно было пониженным, сердцебиение так же слабым.  Следует интубировать Джордана, иначе давление упадёт и остановится дыхание – он может умереть. Трубки вошли хорошо, и далее я перешла к кровоточащей ране, надев резиновые перчатки.  Попросила Марка отпустить ткань, он послушно выполнил указание. После я сказала, что он может остаться и помочь мне. Марк принёс чистую марлю, йод, перекись. Я промыла рану и попыталась выяснить причину кровотечения. Марк пережал венозную артерию и этим смог замедлить кровотечение. Благодаря этому Джордан всё ещё не умер от потери крови. Я же смогла остановить кровотечение точно так же, как меня учили в медицинском. Данный вид пулевого ранения был просто списан со страниц учебника. Пуля прошла точно в брюшной полости, не задеты жизненно важные органы. Рана не смертельна. Продезинфицировав и обмазав края йодом, я пока оставила рану в покое, прикрыла марлей, чтобы не попадала инфекция. Данную рану следует бинтовать вместе входное и выходное отверстия. Но сейчас это невозможно, я посчитала, что лучше не двигать Джордана лишний раз, чтобы застрявшая пуля не перемещалась.

Мне понадобился рентген, чтобы понять, насколько глубоко застряла пуля. Из-за неправильной транспортировки пострадавшего, пуля сместилась, как я и предполагала. Ещё миллиметр, и она бы попала в лёгкое. Джордан счастливчик. Тело вспотело от перенапряжения, я чувствовала, как у корней волос стекала капля пота. Я встала, выровняла спину и глубоко вздохнула. Марк наблюдал за каждым моим движением, но не задал ни одного вопроса. В комнате было тихо, слышно лишь хриплое дыхание моего пациента и моего друга.

Пришлось сделать два надреза в разных местах около пулевого ранения, чтобы вытолкнуть пулю в правильном направлении. Это было сложно, не помню, чтобы мы когда-нибудь проделывали это на манекене. Спустя двадцать минут стараний пуля была удалена. Кроме повреждённых рёбер, которые теперь всю жизнь будет болезненно ощущать Джордану, его жизни больше ничто не угрожало.

Обработав рану, я заклеила её марлей и пластырем. Пулевые ранения не зашивают.

- Марк, помоги мне его перевернуть на бок, чтобы я забинтовала и выходное отверстие раны.

С помощью рентгена я ещё раз убедилась, что никакие органы не были задеты. Случай из десяти процентов на девяносто. Везение?

Только потом я смогла забинтовать одновременно обе раны по окружности туловища. Интубация больше не требовалась, я проверила дыхание и сердцебиение пациента. Показатели низкие, но это естественно при долгом отсутствии помощи. Он должен выкарабкаться. Я надеялась на это. Но была не уверена.

Раньше единственное, в чём я была уверена, так это в моих познаниях и достижениях в медицине. А теперь, проведя свою первую операцию, я сомневалась. Всё ли правильно сделала, точную ли дозу обезболивающего я ввела?

- Всё, - только и сказала я, повернувшись к Марку.

Он был очень напуган, переживал за лучшего друга. Когда я проходила практику в больнице, я видела таких же испуганных друзей и близких пострадавших. Это худшая часть работы врачом.

- Всё? Он будет жить? Джордан поправится? – Марк был в недоумении.

- Будем ждать, когда он придёт в себя, а потом сделаем погноз. – я говорила точно врач-профессионал.

         - Откуда ты знала, что делать? Ты что, доктор? – парень первый раз задал вопрос, касающийся меня.

         - Я должна была им стать.

         Я не хотела больше говорить, была слишком измотана, и ушла в уборную комнату. Снимая перчатки, я всё же испугалась вида крови. Мои руки были в крови, рубашка так же запачкана кровью. Ужасное зрелище. Пальцы не слушались, руки тряслись. Такое впечатление, что они выполнили сверхзадачу и теперь отказывались действовать. Резать манекен - одно. Резать живого человека – совсем другое. Сама не зная почему, я расплакалась. Несмотря на то, что операция была проведена успешно, я была перенапряжена и расстроена. Скорее всего, это потому, что на больничной койке лежит мой друг. На меня нахлынули эмоции и, просто сев на холодный кафельный пол уборной, обхватив руками колени, я разрыдалась.

         Немного придя в себя, я вернулась проверить своего пациента. Я не удивилась, когда увидела парней шестой роты, окруживших своего друга. Джордан пока ещё был без сознания, а Марк успел отмыть руки от крови. Все ребята выглядели замученными и обеспокоенными. Я понимала их чувства. Первым меня заметил Громила, он встал с койки, подошёл ко мне и крепко обнял, да с такой силой, что рёбра чуть не треснули.

         - Спасибо, - пробормотал Стивен.

         - Ты спасла ему жизнь. Он ведь поправится? – стали задавать вопросы ребята.

         - Ну, во-первых, спасли его вы, ваша первая помощь и то, как быстро вы привезли его обратно. То, как ты пережал вену, Марк. Это спасло его, иначе он мог не дожить и до училища от потери крови. Я сделала совсем немного, – мне очень хотелось подбодрить солдат.

         - Мы знаем, что ты его спасла! Но что будет дальше?

         - Я уже говорила Марку, что сейчас рано что-либо говорить, подождём, когда он очнётся, после я сделаю перевязку. Рецидивы возможны, но они проявляются спустя какое-то время.

         Все понимающе закивали. На их лицах я прочла готовность ради друга пожертвовать чем угодно. Это и есть настоящая дружба: они здесь рядом с ним.

         - Парни, вам надо отдохнуть так же, как и Джордану. Я останусь с ним и обязательно вас позову, когда он придёт в себя.

         Никто больше мне не возражал, они даже не пытались спорить и, оглядываясь на друга один за другим ушли. Только Марк остался:

         - Марк, иди с ребятами, тебе тоже нужно прийти в себя! – настаивала я.

         - Я его не оставлю!

         - Ты сделал для него всё, что мог, теперь он должен бороться один. Ты не поможешь ему ничем, если будешь не в себе и без сил. Пожалуйста, отдохни.

         С минуту Марк смотрел мне в глаза, будто пытаясь прочесть мои мысли. А потом он просто ушел. Я обернулась посмотреть ему вслед, в дверях стоял полковник Харрисон. Ещё час назад я повысила голос и хамила полковнику – самому уважаемому здесь человеку. И человеку, который дал мне крышу над головой.

         - Полковник, я должна извиниться. Я не знаю, что на меня нашло, не следовало вам дерзить, - запинаясь проговорила я.

         -Эбигейл, всё хорошо, я не злюсь на тебя, даже несмотря на то, что кричала на меня в присутствии моих подчинённых. Главное то, что ты спасла жизнь ему, - он глазами указал в сторону Джордана. – Мы все недооценивали тебя, а ты его оперировала.

         Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но будто забыла все слова.

         - Не говори ничего, я всё и так знаю. Дай мне знать, когда Джордан придёт в себя.

         - Конечно, сэр.

         После ухода полковника я взяла стул медсестры и села у изголовья кровати Джордана. Стул был ужасно жёстким, и я не могла принять удобную позу. Возможно, придётся долго ждать. Я смотрела на Джордана: парень был бледен, губы сухие, марля пропиталась кровью. По его лицу и не скажешь, что вчера этот человек всех веселил. Вообще, сложно поверить, что день назад всё было так хорошо. Две противоположности: очень хорошо и очень плохо. Две крайности.

         Я и не заметила, как умостилась на неудобном стуле и задремала. Видимо, совсем выбилась из сил.

         Не осознавая, сколько времени проспала, я приоткрыла глаза из-за ужасного скрипа открывающейся двери. Было совсем темно на улице. Первая мысль, которая спросонья пришла в голову: «Прибить бы того, кто следит за ремонтом здания. Двери не должны так скрипеть». И только потом я обернулась на дверь посмотреть, кто зашёл в медицинский пункт. Это был Марк, его лицо было по-прежнему усталым, наверное, поспать ему так и не удалось.

         - Привет, прости, что разбудил, - тихо проговорил Марк.

         Мне показалось, что я увидела осуждение в его глазах, потому что я уснула, а не следила за состоянием Джорждана.

         - Как он? – спросил Марк о своём друге, подходя поближе.

         Я осторожно отодвинула край одеяла, чтобы взглянуть, насколько сильно пропиталось кровь сквозь марлю, вату и пластырь. Пятна крови просматривались, но я могла сказать, что нагноения не было.

         - Он ещё не приходил в себя, раны будут затягиваться, а всё остальное я смогу выяснить, когда он проснётся.

         Марк кивнул, в эту секунду мне хотелось обнять его, утешить, но всё, что я могла, это подойти поближе, погладить по плечу и спросить, как он себя чувствует:

         - Марк, как ты сам? Отдохнуть не удалось?

         - Нет, всё время перед глазами был лишь истекающий кровью Джордан.

         - Ты говорил, что у вас бутафорные пули, что это, как игра… Как так получилось, что в него выстрелили настоящими пулями? – этот вопрос не давал мне покоя всё это время.

         - В него стрелял человек, враг. Я не знаю, кто он?

         - Солдат?

         - Он был одет в простую одежду, не военную. Но это был точно не простой человек, не охотник. Его оружие было военным, я уверен.

         - Думаешь, это вражеский разведчик?

         - Думаю, да. Ребята не смогли его догнать. А я не мог отойти от друга.

         - Значит ли это, что армия приблизилась к Хейсфилду?

         - Скорее всего, так полковник считает, да и все мы. Харрисон держит связь с генералами из столицы.

         Не удивительно, что все были так взволнованы и опечалены. Марк смотрел с грустью и болью. Я проследила за его взглядом и ещё раз проверила состояние Джордана.

         - Когда сегодня началась вся эта суматоха, я так сильно испугалась. Я решила, что ранен ты, или что война уже пришла в город. Я очень переживаю за Джордана, он и мой друг тоже! Но я не знаю, что бы делала, если бы на его месте оказался ты. Я…я не могу потерять и тебя…

         Стало трудно дышать и говорить, слезы застилали глаза. Сквозь пелену я видела, что Марк был в недоумении от моих слов.

         - Ты нужен мне, Марк! – выдавила я из себя.

         Долю секунды он смотрел на меня так, будто был не уверен, что именно я говорю эти слова.

         - Ты тоже нужна мне, - тихо прошептал Марк, наклоняясь ко мне.

         Наклонившись, он поцеловал меня в губы. Это не был страстный поцелуй, скорее нежный и очень искренний. Я закрыла глаза, наслаждаясь моментом, ведь мне казалось, что поцелуй наш длится вечность.

         Прервали наш поцелуй скрипящая кровать и стон:

         - Ну, наконец-то, свершилось! Я знал, что вы будете вместе, - очень тихо, хрипло и слабо пробормотал только что очнувшийся Джордан.

         Мы с Марком оторвались друг от друга, но ещё минуту он продолжал обнимать меня за талию, и посмеялись над словами нашего друга. Джордан очнулся, и моему облегчению не было предела. Будто гора с плеч свалилась!

         - Джордан, друг! – Марк отпустил меня и сделал шаг к другу. – Ты не на шутку напугал нас!

         Джордан попытался привстать или даже вовсе встать, чтобы обнять друга, но его пронзила резкая боль – это было видно по лицу.

         - Нет, нет, нет, Джордан, тебе нельзя вставать! – проговорила я строгим голосом лечащего врача.

         - Слушайся Эбби, она говорит, тебе нужен постельный режим! – прикрикнул Марк.

         - Я правильно понимаю – ты моя спасительница? – более громко, но всё также слабо поинтересовался Джордан. – Тебе я благодарен за то, что живой.

         - Спасли тебя Марк и твои друзья, водитель, который так быстро довёз тебя. Благодари их в первую очередь.

         - Она явно скромничает, Джордан, - возразил Марк.

         С разрешения Джордана, я осмотрела его раны: там, где пуля была долгое время, началось небольшое воспаление, его я промыла. Наложив новые повязки, я уточнила у Джордана степень боли и лишь после вколола ему ещё немного обезболивающего. Друзья ждали за дверью, Марк несколько раз уточнил у меня, не будет ли это утомительно. Я была уверена, что для Джордана будет полезно поговорить с близкимилюдьми.

         Спустя минут двадцать пришли и другие ребята из шестой роты. Они заполнили весь медпункт, расселись по кроватям и стульям. Джордан стал веселее, у него порозовели щёки, и он больше не выглядел мертвенно–ледным. Парни болтали и пытались развеселить друга смешными историями, разговорами. Но почему-то так получалось, что любая тема в итоге сводилась к рассуждениям о том, что произошло на полигоне, кем был тот разведчик, которого заметил Джордан, почему он был одет в гражданскую одежду, почему он был настолько быстр, что сумел убежать от ребят.

         Я ещё раз попросила парней не перегружать Джордана негативной информацией, на что сам Джордан высказался шуткой «про врача». Весельчак, он и с пулевым ранением Весельчак. Я вышла из медпункта, позади ещё раздавался смех, и отправилась в кабинет полковника Харрисона. Он просил сообщить, когда Джордан придёт в себя.

         По всей видимости, до него дошли слухи, и я встретила его в коридоре совсем недалеко от медпункта.

         - Полковник! Я как раз шла оповестить вас.

         - Смех этих парней невозможно не услышать, - ухмыльнулся полковник. – Как Джордан?

         - Пришёл в себя, раны чистые, опасности я не вижу. Он поправится и будет совершенно здоровым, но первый месяц ему будет тяжело дышать и работать правой рукой. Будут присутствовать болезные ощущения, пока не затянутся раны.

         Полковник Харрисон грустно заглянул в приоткрытую дверь медпункта, когда мы подошли. Парни ещё не заметили нас и были увлечены разговором.

         - Сэр, могу я задать вам вопрос? – рискнула спросить я.

         - Конечно, Эбигейл, ты можешь спросить у меня обо всём, что тебя волнует.

         - Значит ли сегодняшняя ситуация - нападение на Джордана - то, что вражеская армия уже на подходе?

         - Да.

         - Значит ли это, что будет война? – мои глаза расширились от страха.

         - Да, - опять же сказал полковник.

         - Они знают? – кивнула я в сторону парней. – Знают, что пойдут в бой совсем скоро?

         - Они узнают об том только завтра на собрании, но я думаю, они догадываются.

         Мне стало страшно от одной мысли, что все эти молодые ребята будут воевать и погибать. Среди них Марк. Марк, в которого я влюбилась. Марк, который целовал меня. Мой Марк. Он безоговорочно отправится в бой, ведя свою роту за собой. Хоть один друг останется здесь, пронесёт его мимо этой войны.

         - Полковник, ещё кое-что. Я знаю, что у армии на счету каждый солдат, однако Джордан вряд ли будет способен воевать достойно, он погибнет в первом же бою. Как его лечащий врач, я не думаю, что он должен быть вместе со своей ротой.

         - Я понял тебя, Эбигейл.

ГЛАВА 10

Марк

         На полигон мы выехали очень рано, солнце только-только пробивалось сквозь ночную мглу, и начинался рассвет. За годы обучения в военном училище я настолько привык к раннему просыпанию, что и представать себе не мог, какого это – вставать в одиннадцать часов. Армия закаляет не только характер, но и привычки людей. Не думаю, что когда-либо я стану лентяем, перестану заниматься спортом по утрам и вечерам, буду спать до полудня, медленно одеваться и растягивать удовольствие за едой.

         На полигон отправили только шестую роту, мы ехали в военных грузовиках по десять человек и отдельно ехали наши руководители, командующие и подполковники. На экзаменах, проходящих на полигоне, всегда присутствовал полковник Харрисон, однако в этот раз он остался в училище. Я так и не успел поинтересоваться у него, какова причина, но догадываюсь, что всё дело в приближающейся к нашему городу войне. Харрисон уже неделю держал связь с генералом Айслером касательно поддержки войск. Я знаю Харрисона довольно хорошо и уверен в том, что он не отправит первокурсников и второкурсников погибать на этой войне. Он оставит их в резерве и будет надеяться, что им никогда не воспользуются. А вот шестой курс и, скорее всего, пятый – уже более опытные солдаты, они будут защищать границы города.

         Полигон как раз считался границей, находился где-то в часе езды от училища. Это было огромное поле, с одной стороны которого подъездная дорога, ведущая к городу, с противоположной лес – граница полигона, и с левой стороны расположен небольшой, но глубокий ров. 

         Пока мы добирались до полигона, парни завели между собой беседу о тактике и стратегии военных действий. Они не раз спрашивали моё мнение, но я не мог ответить, так как совершенно не слушал их. Мои мысли были заняты другим: я думал о вчерашнем дне, о том, как мы проводили его в парке развлечений. Я счастлив, когда счастлива моя сестра. По сути, эта маленькая и не по возрасту умная девочка – всё, что осталось в моей жизни, и я обязан заботиться о ней, делать её жизнь лучше. И хоть счастье было мимолётным, она на время забыла то, о чём плачет каждый вечер. Это всё, что я мог пока ей дать.

         Ещё я думал о девушке, зачаровавшей меня. «Что это, чёрт возьми, произошло вчера?», - спрашивал я сам себя, не раз чертыхаясь. Она улыбалась мне, она обнимала меня, мы держались за руки. Этот человек просил не влюбляться и продолжает делать всё, чтобы я по уши вляпался в любовь. Она ведёт себя, как стерва? Нет, это не так. Она сама по себе такая, непринуждённо милая и добрая, с немного грустными глазами, но вчера они светились от радости. И каждый раз я тонул в этом свечении. «Что она со мной сделала?», - задавал я мысленный вопрос. В моей жизни было много девушек и лишь одна зацепила моё сердце, подобно Эбби. А после она его разбила, я не хотел этого вспоминать. Ради той, прошлой и уже забытой, я был готов бросить всё только потому, что она так хотела. Эбигейл совсем другая, не думаю, что она когда-нибудь станет указывать, что мне делать. Я солдат, не писатель, но у меня чувство, будто я могу написать целую книгу о Эбби – девушке моих грёз. Даже название подобрал. Пару недель - и такие чувства! Я не романтик, нет, я не из тех сказочных принцев и героев. Я хочу стать героем для страны и для семьи, но я не романтик. Никогда не верил в любовь с первого взгляда. Чаще всего оказывается так, что - то, чему ты больше всего не веришь – сбывается.

          - Марк! Земля вызывает Марка! Ты что это в облаках витаешь как девчонка? – Джордан дёргал меня за плечо.

         Весельчак высказал ещё пару колких слов в мой адрес, от чего все парни смеялись. Я не злился, я любил своего друга и его глупые, лишь изредка смешные шутки. Но он всегда мог разрядить обстановку, помочь расслабиться или отпустить мысли, которые грузили.  Джордан нравился всем без исключения.

         Нам попался самый лучший водитель, его обычно все называли Жаба, я даже не знаю его настоящего имени. И не могу точно сказать, почему именно Жаба: слышал около трёх вариантов, отчего ему дали именно такое прозвище. Он вовсе не был похож на жабу и нисколько не обижался на это имечко. Одна из версий, что Жаба был заядлым «Шумахером» в свои молодые годы и умудрялся не только гонять на машинах, а ещё участвовать в трамплинных гонках, как в старой игре. Ещё он умел выполнять трюк – прыжки на колёсах. Говорили, его машина прыгает, будто лягушка. Всё это он делал в молодые годы, а сейчас Жабе уже под сорок, а прозвище так и осталось за ним. За что мне нравился этот мужик, так за то, что он никогда не скучал. Он включил нам лучшие песни, которые мог найти по старому радио, которое сам вмонтировал в свой грузовик.

         До самой остановки мы пели во всё горло, перекрикивая радио. Иногда люди, проходившие мимо, смотрели на нас с презрением и осуждением. Видимо думали, что эти - то парни будут их защищать. Мало кто понимает, зато осуждать умеют все.

         Мы были на полигоне ровно в семь утра. Первым делом разбили лагерь и перекусили с дороги. Однако долгое время отдыхать наши «надзиратели» - так мы в шутку называли подполковников, преподавателей и командиров - не дали.  Сначала мы отправились на пробежку, после - отжимания и пресс. Дальше сборка и разборка винтовок, пистолетов и другого оружия. Подготовив оружие к стрельбе, мы по очереди выполняли необходимые упражнения, а после каждый солдат, лежа на животе выполнял стрельбу, попадание со ста метров. С каждым удачным попаданием, метраж увеличивался. Картина зрелищная – двадцать молодых бойцов выполняют обстрел из пулемётов, с двухстах пятидесяти метров.

         Нам дали небольшую передышку, и после мы продолжили обучения в рукопашном бою. Мы разделились на пары, я и Джордан, само собой, были вместе. А вот Громиле всегда не везло с партнёром-противником, никто не хотел получать лишние удары и синяки. С ним в паре всегда находился Умник. Он побеждал умом, а Громила массой. Они дополняли друг друга, и каждому было чему поучиться у друга. А нам просто было смешно наблюдать за несоответствием размеров и роста Стивена и Алекса. Главное, что ничто не мешало быть им друзьями.

         Джордан пытался победить меня с помощью своих колких реплик, но я уже давно выучил наизусть все его уловки. И сам Весельчак уже понял, что мои неуправляемые приступы злости прошли, и я держу себя в руках. Так что мой друг быстро сдался в попытках сломать меня и в тот самый момент я перешёл в наступление.

         После первого поединка подполковники разделили нас на пары сами, исходя из личных наблюдений. Мы с Джорданом были разъединены, и я отправился к парню из моей роты по имени Клаус. Отличный малый, я всегда был хорошего мнения о нём касательно и личных, и профессиональных характеристик. Но и Клаусу с его настойчивостью не удалось меня победить. Несмотря на то, что по силе мы были практически равны, Клаус выдавал себя мимикой или характерным дыханием. Каждый его выпад я мог предотвратить.

         Мы пожали друг другу руки после боя и вместе отправились к палаткам. За всеми учениями не замечаешь, как быстро проходит твой день, было уже время обеда. Шестая рота начала приготовления: развели два костра, нарезали овощи для супа, залили котлы водой, кинули бульонные кубики, овощи и кашу. Пока варился походный суп, подполковники объясняли нам важность того, что проходит на полигоне, просили быть сдержаннее и не воспринимать всё, как шутку. При последних словах они особенно серьёзно посмотрели на Весельчака. Все были слишком серьёзны, слишком озабоченны войной. И слишком боялись. Слушая наших командиров, мне казалось, будто они в нас не уверены, будто считают, что мы и одного боя не выдержим. А ведь все парни изо всех сил старались понравиться начальству.

         Пообедав и немного отдохнув, мы продолжили учения. На этот раз подполковники хотели создать имитацию боя. Они выдали нам автоматы с ненастоящими пулями – пневматическое оружие. Надели на нас жилеты, имитируя бронежилеты, хотя они были самые обычные. Чёрный жилет я надел поверх рубашки цвета хаки, надел шлем и взял своё оружие с дополнительными боеприпасами. Командиры разделили нас на две команды по десять человек. В одной команде капитаном был я, так как я был выбран капитаном роты. Выбирали сами ребята и я благодарен им за такую честь. Не знаю, за какие такие заслуги назначили меня, но я не подвожу своих парней. Ведь быть капитаном роты означает не только то, что парни должны слушать твои команды, но и то, что капитан - это посредническое звено между ротой и подполковниками, полковником. А значит, за все ошибки роты в первую очередь получает взыскание её капитан, а также ему приходится улаживать разные неприятности.

         Подполковники делили курсантов на команды по своему усмотрению и не хотели делать команду только лишь из лучших друзей, чтобы научить нас справляться без помощи друг друга. Так что в моей команде остались только Громила и Чёрный, а всех остальных парней распределили в другую команду, Джордан был выбран их капитаном. Основная задача капитан - не дать себя «убить», и попытаться «убить» капитана другой команды. В таком случае его команда имеет право сдаться или же продолжать бороться без капитана. Несмотря на все просьбы наших подполковников, мы воспринимали всё это как обычную игру.

         Мы рассредоточились по полю, заняли позиции, кто-то сел в засаде, кто-то вышел на открытое место. Игра началась. Послышались первые выстрелы – они были не настоящие, значительно отличались от выстрелов настоящими пулями, опасными для жизни. Мы не следили за ходом времени, мы были не просто мальчишками, которые пришли развлечься: каждый из нас знал, что торопиться нельзя. Когда наш бой и перестрелка были в самом разгаре, я стал искать Джордана. При этом Громила и еще один парень из моей команды прикрывали меня как своего капитана. Я видел, что парни очень реалистично падают, будто бы умирая. У военных были немного изменены правила этой игры: если тебе попали в руку или ногу, но ты не мёртв и способен стрелять – стреляй. Если выстрел в живот, голову или грудь, то есть практически смертельный, то ты должен лежать на месте, пока тебя не оттащит твой соратник, для якобы первой помощи, либо же ты «мёртв», и остаёшься на поле боя.

         Мне понадобилось довольно короткое время, чтобы понять, что Джордана нет среди воюющих, значит, они оставили своего капитана в засаде. Хитро, но трусливо, казалось мне. Я всегда был уверен, что капитан должен идти впереди всех своих людей, вести их за собой.

         Я так же залёг, отправив ребят в бой, мне следовало обдумать, где мог спрятаться мой друг. Было два варианта: ров или лес. Лес был ближе, поэтому я выбрал его. Я оставался в стороне от битвы, но пока что полз высокой и густой траве, чтобы меня не подстрелили. Я подал знак одному из парней моей команды, и как только он стал меня прикрывать, я короткими перебежками двинулся к лесу, одновременно отстреливаясь от противника. Я знал, что Джордан следил за мной из леса и как только я приближусь, он выстрелит. Я был очень осторожен. У меня была своя тактика в таких ситуациях. Я отправил прикрывающего парня обратно, так как должен был выйти с Джорданам один на один.

         И в этот момент я заметил черноволосую голову своего друга. Джордан выглянул, возможно, чтобы выстрелить в меня, но посмотрел куда-то в другую сторону. Тут я услышал два характерных выстрела. В шуме было сложно различить выстрел из настоящего оружия. Я решил, что мне показалось, но видел, как мой друг упал. Я огляделся вокруг, кто мог стрелять в Джордана? Но все парни были заняты стрельбой в центре полигона. Пришло осознание. Мне не показалось!!!

         Сломя голову я побежал к упавшему другу и увидел кровь! Тёмная и густая она вытекала из округлой раны на животе. Но Джордан прижимал рукой другую рану, в области нижней части лёгких. Крови там было значительно меньше.

- Джордан, ты слышишь меня? Будь со мной! – я смотрел в карие глаза друга и понимал, что они были затуманены от боли. – Помогите! Сюда! Скорее!

Я боялся, что в шуме никто не услышит меня. Я кричал и кричал не своим голосом. Джордан был в сознании и пытался что-то мне сказать, но его дыхание сбивалось. Я видел, как ему больно. Он лишь показал в сторону, и я увидел какое-то шевеление в кустах. К этому моменту прибежали парни, Француз и ещё двое побежали в лес за стрелком. Недолго думая, я стал отрывать куски от собственной рубашки, руки будто онемели и ткань не поддавалась. Мне было страшно за друга, и когда ткань всё же треснула по швам, я стал зажимать рану на животе, где было обильное кровотечение. Я понял, что пуля здесь прошла навылет, но один я не мог повернуть Джордана. Как раз к этому моменту подоспели остальные парни и подполковники. У меня гудело в ушах.

Два выстрела, две пули, два попадания. Одно сквозное, а вторая пуля, видимо, застряла в ребре. У нас были занятия по оказанию самой необходимой помощи. Я знал, что вынимать пулю нельзя.

Вернулись Француз и парни, которые пытались догнать стрелка, и я понял, что безрезультатно. На раз, два, три, мы подняли Джордана. Жаба подъехал совсем близко. Я продолжал прижимать рану, пытаясь остановить кровотечение. Это было необходимо: до города ехать час, ещё и больница в противоположной стороне. Джордан мог умереть от болевого шока, от потери крови. Он мог умереть! У меня у самого был шок. Со мной в машине ехали Пчела, Громила, Француз, Чёрный и Умник. Впереди сел подполковник.

Жаба разогнался и ехал с невероятной скоростью, я слышал, что он сигналил, когда нужно было проехать перекрёстки или обогнать других. Пронзительные гудки были сигналом тревоги. С такой скоростью мы можем доехать и за полчаса, нарушая все правила. Ехать до больницы слишком далеко, поэтому мы едем в училище, где постоянно находится наша врач - мисс Роузи. Она военный врач и в училище есть необходимое оборудование. Я знаю или я надеюсь!? Джордан очень тяжело дышал, а потом и вовсе потерял сознание.

- Друг! Будь со мной, слышишь! Не оставляй нас!